- Олег Евгеньевич, Вы провели уже пять онлайн-концертов, цифра серьезная и можно уже как-то оценивать этот опыт…
- Я вижу, что то, что начиналось, как вынужденная мера, становится творчески интересным. Надо сказать, что мы сразу отказались от идеи онлайн-концертов из дома в «непринужденной обстановке» и от «донатов».
Нам хотелось, чтобы люди «приходили» в концертный зал, пусть в виртуальный, с билетом как обычно, чтобы поддерживалось, пусть в таком формате, течение культурной жизни. Ну и мы сами, естественно, подходили к этому так же серьезно, и ответственно, как к «обычным» концертам.
Потом оказалось, что это новый интересный жанр, и тут нам повезло со специалистами из кинокомпании Galix, которые и провели все пять трансляций.
Они снимают кино – несколькими камерами, с профессиональным светом, чередованием крупных и общих планов, и это дает дополнительный художественный эффект.
Конечно, это и материально, и физически затратнее, чем выступления «с дивана», но и эффект от этого другой.
И возникает вопрос: а что это за жанр? Конечно, в первую очередь об этом должны говорить критики, поэтому я просто поделюсь впечатлениями…
- Критики уже пишут про «классификацию жанров интернет-дискурса»…
- А может, не стоит торопиться, ведь мы практически создаем, а критики присутствуют при становлении нового жанра.
Помните фильм «Москва слезам не верит»? В котором Рудольф-Родион рассуждает о «смерти» кино, театра и литературы…
Прогнозы – вещь опасная.
Пока я могу сказать, что мы сыграли четыре концерта в черной комнате, практически в пространстве «черного кабинета», придуманного Станиславским для постановки «Синей птицы». Это - с одной стороны.
«Черный кабинет» - еще и пространство, в котором в двадцатые годы, сто лет назад начиналось режиссерское кино. Это - с другой стороны.
Но это не кино – у нас нет полноценного монтажа, нет возможности переснять и переозвучить. Это уже с третьей.
Наш спектакль и не телетрансляция в чистом виде. У нас как в телетрансляции есть крупные планы, есть мини-монтаж – изображение сразу с нескольких камер поступает на пульт режиссеру, который в режиме реального времени выдает зрителям «картинку». Но во время телетрансляции принято показывать зрителей в зале, там они тоже являются участниками программы. А в этом случае зрителей нет. И это уже четвертая сторона вопроса...
Наверное, чтобы найти ответ, надо быть, как говаривали герои Михаила Афанасьевича, хорошо знакомым с пятым измерением.
Пока же я могу сказать, что такая работа требует огромного профессионализма как от артистов, так и от «трансляторов», но, мне кажется, и результат получается достойный.
И говорить о творческой стороне этих концертов важно и полезно.
Мы показали «Избранное», а потом решились на создание программы «Вертинский+. Литературное кабаре».
Вообще, в жанре кабаре с самого начала литературы было даже больше, чем театра. И так у нас появились и прозаические отступления, и письмо Вертинского, и стихи.
Но кабаре это – еще и театр, тот самый театр малых форм, который расцвел в Европе Серебряного века.
В общем, когда я сказал после второго концерта, что следующим будет просто «Городской романс» без элементов театра, то уже не получилось. Появилась тема – и повела за собой.
Вы понимаете, когда входишь в какую-то большую тему, она тебя уже не отпускает.
Появилось время многое прочитать и перечитать, и судьбы авторов и исполнителей романсов стали видеться в контексте судьбы культуры.
И фактически моим собеседником в «Городском романсе» стал Владимир Сабинин, а лейтмотивом программы романс «Гори, гори, моя звезда».
- И это сразу придало русскому романсу другое дыхание, другой масштаб…
- И Окуджава, которого мы исполняли на четвертом концерте, встал в великий поэтический ряд, как «последний символист» и продолжатель традиции Георгия Иванова. За ним уже потянулся по словам Мандельштама «огромный флаг воспоминанья» …
А «Путешествие» сначала виделось как замена отпуска. Но – август – начало Первой мировой, месяц трагических уходов Блока, Гумилева, Цветаевой…вот вроде бы к чему это? Но когда кончается искусство и дышат почва и судьба, то вдруг возникает август с «узкоколейкой из Парижа в Елец» и потом, просто уже по праву художественного делания, и «тени у последнего порога».
Так что теперь нам очень интересно сделать в таком формате «Лермонтова», несмотря на то, что залы вроде бы открываются.
Когда мы даем «Лермонтова» на большой сцене, то вместе со зрителями оказываемся или в гостиной, или в бальном зале.
А гостиная, как мы помним, например, из книг Льва Толстого, это – свой мир. Там свои страсти, волнения, интриги.
В онлайн же варианте «черный кабинет» (а я уже говорил, что по мнению основоположников «черный кабинет» может превращаться во всё, что угодно) превращается в кабинет поэта, в его творческую лабораторию. То есть все чужие страсти и волнения останутся за его порогом, и мы все окажемся наедине с Поэтом и его Словом в обрамлении прекрасной музыки.
- Онлайн-концерт - это не только другой жанр, у него есть еще и организационные плюсы…
- И главный из них состоит в том, что мы даем возможность бывать на концерте жителям самых дальних уголков нашего Отечества и Зарубежья. Более того, мы же не все программы возим по России. И это не наш каприз, а позиция прокатчиков, которые говорят: «Мы не соберем зал на «Лермонтова» или «Чайковского».
Но культурные люди, желающие услышать эти программы, есть в каждом городе и вместе они составят внушительную онлайн-аудиторию.
Так что теперь мы ждем наших зрителей 30 сентября на концерт-спектакль, в котором прозвучат и романсы на стихи Лермонтова, и сами стихи Михаила Юрьевича.
Интервью подготовлено пресс-службой артиста.
Цитирование материалов должно сопровождаться активной гиперссылкой на официальный сайт pogudin.ru. ©
